Рус. Заговор богов - Страница 24

– У меня было десять филиалов, – быстро заговорил Лилит, этот седой пухленький активный старик с обманчиво-девичьими ямочками на румяных щечках. В цепком взоре его выцветших глаз проглядывала совсем не девичья жесткость. – Координаты сохранились. Они же не поменялись? – Рус согласно кивнул. Лилит смело прищурился, наклонил голову к правому плечу и обозначил улыбку. – Я настолько восхищаюсь твоим великим умом, князь, что осмелился не поверить в серьезность твоего предложения по этому… как его… банку! – И вдруг тихо спросил: – Сколько, князь? Мы все понимаем, что тебе, нашему государю, обязанному заботиться о прибылях своих подданных, и о себе забывать ни к чему…

Рус еле-еле подавил в себе разочарование. Не доросли местные до идеи добровольного изъятия средств у населения, при котором оно будет выглядеть совсем не грабежом, а наоборот, благом. Снова навалились воспоминания о вилле Апила, о практически бесполезных «сокровищах Али-Бабы».

«И так по всей ойкумене! Ну что за дикие нравы? Ладно, не мытьем, так катаньем. Рабы повсюду стали свободными, им надо платить. С другой стороны, они станут покупать. Нужны банки, нужны… очень скоро понадобятся, сами увидят». Досада сменилась надеждой, и кушинарский князь, тяжело вздохнув, будто только что был разгадан его хитрейший заговор, приступил к торговле:

– Я буду упрямиться, уважаемый Лилит! Лично мне деньги не нужны, но! Ваши вклады в мой банк – а я не шутил – очень даже пригодятся. Я не оговорился! Именно вклады с возможностью забрать свои средства. Не завтра, конечно, а через некоторое время и, надеюсь, с хорошей прибылью. Доверенных магов все подготовили? Запомните, блокировка от моей «зыбучей ямы» еще не придумана…

Следующую декаду Рус занимался с четырьмя магами-Водниками и таким же количеством Воздушников. Секрет снятия координат и создания «пространственных карманов» сохранил. Но не отметить того, что расслоения со свойствами межзвездной Тьмы открываются магами все легче и легче, будто мир сам приспосабливается к склонным к Силе, к людям, отмеченным Богами, – не мог. И не знал, как к этому отнестись. Поразмышлял недолго и по привычке плюнул.

Управление собственным банком, который назвал «Три толстяка», Рус разместил не в своем Кушинарском дворце, а в обычном двухэтажном доме неподалеку, который даже не купил, а арендовал на имя купца Бехруза. Он с женой Эльвирией и ловким помощником Адыгеем прибыл в Кушинар еще два месяца назад. Тирский купец мечтал о Кальварионе, но суровая действительность, в лице могущественного Пиренгулова зятя, закинула его в «богами забытое холодное место». Так он думал вначале. За месяц плавания на забитом товаром корабле кушинарского купца и после заселения в городе, пропитанном своеобразным духом прирожденных торговцев, его взгляды переменились кардинально.

Теперь он большую часть времени проводил в солидных тавернах, попивая местный сидр и привозные вина, пробуя жгучую этрусскую огневичку и общаясь со степенными, обходительными, очень уважаемыми людьми – богатейшими торговцами. Не замечал, как спивался, не видел за собой ненавязчивой охраны и считал заботы о нем со стороны предупредительного молодого человека, своего помощника по имени Адыгей, само собой разумеющимися. Он чуть ли не молился на так удачно подвернувшегося ему молодого купца, приближенного к самому князю Великого Кушинара, который к тому же спас Бехруза от смерти.

В Эолгуле было дело, и не любил купец вспоминать о том неприятном событии, когда чувствовал холод стали на собственной шее, когда просил прощения у Предков, готовясь к встрече с ними, и просил защиты. Предки прислали ему Адыгея. После того случая и запил старый тирский купец. Какими делами занимается его помощник, что означает странное слово «банк», из-за которого он и был отправлен сюда Русом, он даже не интересовался.

«Зять Пиренгула, князь Кушинара, пасынок Френома, которого чтят этруски, любимец Великих шаманов… кто он там еще?! Предки, это один и тот же человек?!» – бывало, всплывала у него эта паническая мысль, и тогда коренной тиренец спешил выпить.

Как принято у большинства рогатых мужей, Бехруз не замечал взглядов, которыми обменивались его благоверная и молодой помощник. А если бы и заметил, то наверняка закрыл бы глаза. Староват он стал для супружеского долга, а здесь же, хвала Предкам, появилась возможность завести себе отдельную спальню. Не ревнив был Бехруз, женившийся в свое время исключительно из-за приданого, и достаточно мудр, чтобы не искать ссоры с приближенным самого Руса Четвертого. Может, из-за того старый купец и губил себя вином, ища забвения.

После успешного лечения в госпитале ордена Исцеляющих, не взявших с пациента ни лепты, Адыгей стал преданным Русу сильнее единорога, воспитанного с жеребячьего возраста. Вопрос, был ли Каган «ночным князем» на самом деле, ранее казавшийся наиважнейшим, вдруг превратился в незначительный факт. Теперь он просто не видел разницы в прошлом своего… здесь он затруднялся с определением, но смел надеяться, что сам Рус считает бывшего «степного волка» другом.

Выйдя из больницы, Адыгей удостоился свидания со страшно занятым Русом и с удивлением узнал, что купец Бехруз с женой уже в Эолгуле.

– Ты сними в той же таверне комнату, я разгребусь с делами и займусь тобой. Помнишь, я тебе биржу… ну, когда корабли можно целиком продавать, не видя их, помнишь, обещал тебя туда пристроить?

– На память не жаловался… – только и успел пробормотать ошарашенный Адыгей, пребывавший в самых смешанных чувствах.